Неточные совпадения
— Но, Анна, — сказал Вронский убедительным, мягким
голосом, стараясь
успокоить ее, — всё-таки необходимо сказать ему, а потом уж руководиться тем, что он предпримет.
Взволнованная лошадь то с той, то с другой стороны, стараясь обмануть седока, вытягивала поводья, и Вронский тщетно
голосом и рукой старался
успокоить ее.
Аркадий смутился было снова, но первые слова, ею произнесенные,
успокоили его тотчас. «Здравствуйте, беглец!» — проговорила она своим ровным, ласковым
голосом и пошла к нему навстречу, улыбаясь и щурясь от солнца и ветра: «Где ты его нашла, Катя?»
Климу больше нравилась та скука, которую он испытывал у Маргариты. Эта скука не тяготила его, а
успокаивала, притупляя мысли, делая ненужными всякие выдумки. Он отдыхал у швейки от необходимости держаться, как солдат на параде. Маргарита вызывала в нем своеобразный интерес простотою ее чувств и мыслей. Иногда, должно быть, подозревая, что ему скучно, она пела маленьким, мяукающим
голосом неслыханные песни...
— Нет, Вася, умру… — слабым
голосом шептал старик, когда Бахарев старался его
успокоить. — Только вот тебя и ждал, Вася. Надо мне с тобой переговорить… Все, что у меня есть, все оставляю моему внучку Сергею… Не оставляй его… О Варваре тоже позаботься: ей еще много горя будет, как я умру…
Эта выходка рассмешила и
успокоила Михалевича. «До завтра», — проговорил он с улыбкой и всунул трубку в кисет. «До завтра», — повторил Лаврецкий. Но друзья еще более часу беседовали… Впрочем,
голоса их не возвышались более, и речи их были тихие, грустные, добрые речи.
Потом зашелестело шелковое платье, и женский
голос стал кого-то
успокоивать.
Несколько раз мать перерывала мой рассказ; глаза ее блестели, бледное ее лицо вспыхивало румянцем, и прерывающимся от волнения
голосом начинала она говорить моему отцу не совсем понятные мне слова; но отец всякий раз останавливал ее знаком и
успокаивал словами: «Побереги себя, ради бога, пожалей Сережу.
Лицо Николая и
голос, тепло и свет в комнате
успокаивали Власову. Благодарно взглянув на него, она спросила...
Его
голос, неуверенный и несильный, неконченное лицо и светлые, открытые глаза все более
успокаивали мать. Место тревоги и уныния в груди ее постепенно занималось едкой, колющей жалостью к Рыбину. Не удерживаясь, со злобой, внезапной и горькой, она воскликнула подавленно...
Ромашову казалось, что
голос у него какой-то чужой и такой сдавленный, точно в горле что-то застряло. «Каким я, должно быть, кажусь жалким!» — подумал он, но тотчас же
успокоил себя тем обычным приемом, к которому часто прибегают застенчивые люди: «Ведь это всегда, когда конфузишься, то думаешь, что все это видят, а на самом деле только тебе это заметно, а другим вовсе нет».
Оперов, кажется, тоже разделяя мое мнение, стоял сзади всех; но звук
голоса Семенова, когда он своей обыкновенной отрывистой речью приветствовал Зухина и других, совершенно
успокоил нас, и мы поторопились выйти вперед и подать — я свою руку, Оперов свою дощечку, но Семенов еще прежде нас протянул свою черную большую руку, избавляя нас этим от неприятного чувства делать как будто бы честь ему.
— Вы… я… — лепетал он теперь обрывавшимся от радости
голосом, — я сейчас вскричал: «Кто
успокоит меня!» — и раздался ваш
голос… Я считаю это чудом et je commence а croire. [и начинаю веровать (фр.).]
— В таком случае я непременно приеду сам
успокоить ее и извиниться перед нею, — произнес смущенным
голосом предводитель.
В публике, узнавшей своего любимца, раздалось рукоплескание; трагик, не слыша ничего этого и проговорив несколько с старавшимся его
успокоить Варнером, вместе с ним уходит со сцены, потрясая своими поднятыми вверх руками; но в воздухе театральной залы как бы еще продолжал слышаться его мелодический и проникающий каждому в душу
голос.
— Господи! — со слезами в
голосе восклицает она, прижав ко лбу пальцы, сложенные щепотью. — Господи, ничего я не прошу, ничего мне не надо, — дай только отдохнуть,
успокой меня, Господи, силой твоею!
Кожемякину хотелось
успокоить кривого, он видел, что этот человек мучается, снедаемый тоской и страхом, но — что сказать ему? И Матвей Савельев молча вздыхал, разводя пальцем по столу узоры. А в уши ему садился натруженный, сипящий
голос...
И ему было приятно слышать сердитый
голос, гудевший то в сенях и в кухне, то на дворе; слов нельзя было разобрать, а ясно, что Максим — ругался, это оправдывало хозяина, укрепляя его решение, но плохо
успокаивало человека.
— Да прежде, батюшка, — перебила дрожащим от бешенства
голосом Марья Степановна, —
успокойте, что, кухарка-то прокурорская родила ли?
Девушка сначала испугалась, но ласковый
голос и веселый вид запорожца ее
успокоили.
Голос Ивана Дмитрича и его молодое умное лицо с гримасами понравились Андрею Ефимычу. Ему захотелось приласкать молодого человека и
успокоить его. Он сел рядом с ним на постель, подумал и сказал...
— Ладно, ладно… Приходите смело за щепками, никто вас не тронет, —
успокаивал их Квашнин. — А теперь, бабье, марш по домам, щи варить! Да смотрите у меня, живо! крикнул он подбодряющим, молодцеватым
голосом. — Вы распорядитесь, — сказал он вполголоса Шелковникову, — чтобы завтра сложили около бараков воза два кирпича… Это их надолго утешит. Пусть любуются.
— С Алексеем? — спросил он негромко, но густым
голосом. Он был так удивлён словами жены, что не мог сердиться на неё, не хотел бить; он всё более ясно сознавал, что жена говорит правду: скучно ей жить. Скуку он понимал. Но — надо же было
успокоить её, и, чтоб достичь этого, он бил её затылок о стену, спрашивая тихо...
Затем настало самое трудное и мучительное. Нужно было
успокоить ее. А как
успокоить? Под гул
голосов, нетерпеливо ждущих в приемной, мы долго шептались…
Измайлов был человек очень тихих свойств; опасаясь строгости устава, он бывал иногда слишком робок; но я нашел средство совершенно его
успокоить: всякое сомнительное место цензуруемой им рукописи он вносил на рассмотрение в общее присутствие комитета, а мы с С. Н. Глинкой, по большинству
голосов, пропускали его; дело записывалось в журнал, и Измайлов, как цензор, уже не подвергался ответственности.
— Я к вам пришел, — заговорил Веретьев сиплым
голосом, — извините меня, в таком виде… Мы там немного выпили… Я желал вас
успокоить. Я сказал себе: там лежит джентльмен, которому, вероятно, не спится. Поможем ему. Внемлите: вы не деретесь завтра и можете спать…
Штабс-ротмистр фон Брадке широко кутил, и потому Сергея рассчитали в тот же день. Хозяин целый вечер
успокаивал офицера. И я сам, выходя во время антрактов в сад освежиться, долго еще слышал негодующий, раскатистый
голос, шедший из беседки...
—
Успокойте себя, Владимир Васильич, просим вас покорнейше, сусните хоть немножко, право слово, вам легче будет! — отвечал фистулой другой
голос.
— Утешь ты меня,
успокой, моя милая, дорогая ты моя Фленушка! — молящим
голосом говорила Манефа. — Спокойно б я тогда померла, все бы добро к тебе перешло, без страха б за тебя, без печали закрыла очи на смертном одре, без земных бы забот предстала пред Создателя…
Он болтал с ребятами,
успокаивал, утешал, распоряжался, и
голос его самому ему представлялся полным и звонким, и временами думалось, что праздник, большой и светлый, уже наступил и никогда не кончится.
А другой
голос вторил, словно
успокаивая и урезонивая мое взбаламученное тщеславие...
На пороге умывальной стояла уже не одна, а две черные фигуры. Плотная пожилая женщина с лицом, как две капли воды похожим на лицо Варварушки, и Соня Кузьменко, одетая в черную скромную одежду монастырской послушницы и черным же платком, плотно окутывавшим голову и перевязанным крест-накрест на груди. При виде Дуни она попятилась было назад, но ободряющий
голос Варварушки
успокоил ее.
— Лежи, лежи, братцы, отдыхай, — поспешил
успокоить их Павел Павлович и опять обратился к общему любимцу заметно тревожным
голосом...
— Встала затем, чтобы
успокоить вас, милые вы мои, — зазвучал снова бархатистыми нотками глубокий
голос Милицы, — чтобы сказать вам, что преждевременны ваши слезы.
— Ах, оставьте, няня. Ведь она нечаянно, —
успокаиваю я, — ну, право же, нечаянно. Анюта! — усталым
голосом зову я, — чем вы опять обидели няню?
— Не плачь, Лида! — послышался подле нее
голос Юрки. — Мы не дадим твоих любимцев в обиду, — сказал он, обнимая и целуя слепую. — А ты, няня, ступай, я
успокою сестру.
Вместе с этим-то страхом обнаружения преступления стали появляться и угрызения совести по поводу его совершения. Молодая девушка всячески старалась
успокоить себя, представить себя жертвой Никиты, путем угрозы заставившего ее принять участие в его преступлении. Это было плохое успокоение. Внутренний
голос делал свои разумные возражения.
Задумались люди сановитые, стали собираться каждый день на вече, почесывали затылки, теребили свои бороды и наконец решили — бить челом владыке Феофилу, чтобы он благословил принять на себя труд
голосом духовного слова не только
успокоить неистовую толпу, но и запретить народу, под страхом проклятия, отлучения от церкви, гнева Божия и наказания, буйствовать и разбойничать.
Услышанный звук человеческого
голоса совершенно
успокоил Сергея Дмитриевича, и он слез с брички, стал осматривать колеса, упряжь лошадей, будто поправлял то одно, то другое с деланно равнодушным видом.
«Он действительно любит меня! — пронеслось в ее голове. — Любит, быть может, как сестру, как друга», —
успокаивала она сама себя, стараясь тем заглушить тот вчерашний внутренний
голос, упрямо настаивавший на безусловной правоте и прозорливости Бахметьевой.
— Avant tout dites moi, comment vous allez, chère amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье, милый друг.]
Успокойте меня, — сказал он, не изменяя
голоса и тоном, в котором из-за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
— Mon ami! [Мой дружок!] — сказала мать умоляющим
голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло
успокоивать или возбуждать его.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько
голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько
успокоило ее.
— Какой? Наш князь? — заговорили
голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их
успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.